«Лец ми спик фром май харт ин инглиш»

Новотройчанин Евгений Сеничкин собирается запатентовать изобретённый им много лет назад метод изучения английского языка. Он настолько прост, что заговорить на English всего за 2 месяца может практически любой, уверяет Евгений Петрович. А если немного постараться, то за 100 дней человек даже думать будет по-иноземному.

После окончания аспирантуры Московского института электронной техники Евгений Сеничкин, так сложилась судьба, в середине девяностых годов прошлого столетия оказался вместе с супругой в Австралии. Стране кенгуру позарез тогда требовались специалисты по компьютерным технологиям и мимо программиста Евгения Сеничкина, написавшего к тому времени несколько научных статей по математике и электронике и сделавшего два серьёзных изобретения, австралийцы пройти, конечно же, не смогли. Их не смутило даже, что он совершенно не знал английского языка.

— Ни за что бы не уехал на чужбину, — вспоминает Евгений Петрович, — да устал жить впроголодь. — Если кто помнит, девяностые годы — это были годы разрухи науки. Стране не нужны были учёные, и мне, чтобы не умереть с голоду, пришлось поработать каменщиком, сантехником, прорабом. О том, что в посольстве Австралии действует специальная программа по найму иностранцев-профессионалов, прежде всего, программистов и электронщиков для работы в этой стране, я узнал совершенно случайно. Сходил на приём, заполнил анкету. Если вы, господин Съенишкин, сумели овладеть новейшими компьютерными технологиями в своей нищей стране, то говорить на главном языке земного шара, научитесь без труда, заявил ознакомившийся с документами клерк-австралиец и хлопнул круглую печать на моё заявление. Так я оказался на омываемом двумя океанами материке.

Прибыв в Австралию, Сеничкин первым делом, естественно, отправился на курсы английского и был крайне разочарован. Учитель пытался объяснять английский на английском. В группе обучаемых присутствовали русские, югославы, индонезийцы, китайцы, ливанцы и набранные по гуманитарной программе, африканцы. Практиковался следующий метод: иммигранты усаживались группами по 4-5 человек и учитель просил их во что бы то ни стало вести разговор в группе по заданной теме. После первого же занятия Евгению Петровичу показалось, что он начал сходить с ума, так как каждый из присутствующих коверкал язык на свой лад слова и грамматику. Через несколько уроков новотройчанин покинул курс и избрал другой подход.

— Слова — кирпичики языка, их учить в первую очередь (прогоните того учителя, кто утверждает обратное), — поясняет Сеничкин. — Я узнал, что словарный запас английского рабочего составляет 3000 слов, а интеллигента — 5000 слов. Далее я раздобыл частотный словарь в библиотеке и скрупулёзно завёл карточки на 5000 слов: с одной стороны английское слово, с другой — русский перевод с произношением. Каждую свободную минуту я вытаскивал из сумки два мешочка и перекладывал карточки из одного в другой: смотрел на одну сторону карточки на одном языке и пытался вспомнить перевод на другой. Затем проверял свою память, перевернув карточку. Прелесть состояла в том, что одна и та же карточка периодически вытаскивалась то английской, то русской стороной вверх. Таким образом, мой мозг тренировался в обоих направлениях. Вторым моим приёмом было многочасовое слушание новостей по телевизору или радио. Дикторы всегда произносят слова правильно и разборчиво. Через месяц занятий я стал замечать, что понимаю почти все слова из речи прохожих. На повестке дня стала грамматика и умение вязать предложения. Здесь я принял гипотезу о том, что, поскольку человеческая логика разных народов схожа, то и грамматические конструкции разных языков должны быть схожи. Поскольку я знал русский, то для быстрейшего освоения техники разговора на английском, мне нужно было каждой широко используемой связной конструкции на русском найти эквивалентную конструкцию на английском. В этом случае я, «думая по-русски», говорил бы это по-английски. Это был нестандартный подход.

Понятно, что варясь в собственном соку, Евгений Петрович, вряд ли бы продвинулся дальше разговорной речи. Нужно было каждую «находку соответствия» проверять на носителе языка. И наш земляк нашёл выход.

— Австралийцы, надо признать, неразговорчивы, — продолжает Евгений Сеничкин, — но у них развязываются языки в барах за кружкой пива. — Я решил воспользоваться этим. Днём подыскивал грамматические соответствия русских грамматических конструкций на английском, записывал их, а вечером шёл в пивбар и болтал с дружелюбными австралийцами, проверяя каждую фразу на предмет понимания с их стороны. Попутно вслушивался в их фразы и обороты. Я заказывал всегда лишь одну кружку пива и цедил её весь вечер. Если угощали — не отказывался. Должен сказать, что австралийцы ничуть не раздражаются некоторым коверканьем их языка, если им удаётся понять суть сказанного. Так вот, спустя месяц большинство необходимых соответствий было найдено, и я с еле заметным, но с жутко сексуальным акцентом, как впоследствии говорили мои друзья-австралийцы, заговорил по-английски! Дней через двадцать меня приняли на работу в крупную компьютерную фирму, а затем в Deutsche Bank , где я в течение почти 10 лет занимался фьючерсными контрактами.

Впоследствии методом ускоренного изучения языка Сеничкин с удовольствием делился с другими иммигрантами. Практически все, кто поверил в него, заговорили на English так же быстро и легко. Следует отметить, что выученный таким образом язык даже в отсутствии постоянной практики забыть практически невозможно. Евгений Петрович вернулся на Родину пять лет назад, но до сих пор частенько ловит себя на мысли, что иногда думает по-английски.

— Честно говоря, — сознаётся Сеничкин, — до первого декабря прошлого года мне и в голову не приходило, что когда-нибудь придётся вернуться к своему методу. Но речь нашего министра спорта Мутко, в конце прошлого года обратившегося к иностранным коллегам в цюрихской штаб-квартире ФИФА на английском языке с чудовищным акцентом — «Лец ми спик фром май харт ин инглиш» (позвольте мне от всего сердца говорить по-английски), — меня так потрясла, что я решил вспомнить о двухсторонних карточках. Каких-либо дивидендов получить от патента не собираюсь. Единственная моя цель — помочь людям стать чуть-чуть образованнее.

Леонид Тараненко.

Служба информации ТРК «Евразия».